Инфантилы
Инфантилизм – не только диагноз, но и политический заказ.
Смотришь иногда на подростка, и кажется, уже ничему его не можешь научить, такой он бывалый, многоопытный. А чуть копнешь, обнаружится, что впору ставить диагноз «задержка психического развития».
Вспоминается один четырнадцатилетний мальчик, которого мать привела его на психологическую консультацию с жалобами на прогулы и хамство. Такому нелепо предлагать игровые тесты. Но и сразу вступать с ним в задушевную беседу бесперспективно. Поэтому для начала попросили его письменно перечислить качества хорошего и плохого человека.
Мало того, что парень с трудом наскреб три эпитета, так еще выбор качеств говорил сам за себя. «Хороший» – красивый, добрый, умный. «Плохой» – некрасивый, злой, глупый. А ведь ребенок уже в пять лет понимает, что красивый – не обязательной хороший. Знает дошкольник и про умных злодеев. Наш четырнадцатилетний «крутяк» по уровню развития тянул максимум на три-четыре года.
…Ребятня доперестроечных времен не знала критериев оценки дорогих вещей. Максимум, на что обращали внимание, красивый ли цвет. И колечко из фольги восхищало дошкольницу не меньше, чем настоящее, из «драгметалла». Теперь же «продвинутые» родители с умилением рассказывают, как «крошка сын к отцу пришел» и посоветовал, где сегодня выгоднее совершить валютный обмен. «Умный парень растет», — умиляется папаша. Практические познания такого ребенка настолько восхищают взрослых, что обратную сторону медали они будто и не видят.
Однако чем взрослее становится ребенок, тем обыденнее выглядит его практичность. Она тускнеет, поскольку начинает соответствовать возрастной норме. А душевное недоразвитие ярче, потому что оно перестает соответствовать возрасту. Да, такой подросток равнодушен к поэзии, живописи или классической музыке, не испытывает романтических чувств по отношению к противоположному полу. Но, в конце концов, и раньше было немало людей приземленного склада. Однако у современных инфантилов и приземленность какая-то особая. Это не хлопотливая Марфа, и даже не мелкий лавочник с его заботами о выживании. Лавочник хоть и не поэт, но, в отличие от инфантила, совсем не лодырь. Мирок у него пусть маленький, но в него вписана семья, ради которой он просиживает в лавке с утра до ночи. Практичность тесно связана с ответственностью.
А вот инфантильные подростки никому и ничего не должны. Они даже о себе толком не могут позаботиться, потому что не умеют рассчитывать на шаг вперед. Такой может украсть все деньги, имеющиеся в доме, нисколько не заботясь о том, что завтра ему же самому будет нечего жрать.
Кого всегда считали ответственным? Ведь не того же, кто убирает за собой постель и даже зарабатывает на жизнь. Ответственным называли того, кто нянчил малышей, брал на себя всё самое тяжкое и неприятное. Скажем, никому и в голову не приходило восторгаться ответственностью родителей, выхаживавших своего больного малыша.
Теперь критерии изменились. Ребенок, который не прогуливает школу и не становится наркоманом, сверхответственный. Мать, заботящаяся о сыне-инвалиде, не просто ответственная, она героиня. Что касается самопожертвования ради чужих людей, то здесь сдвиг в оценках оборачивается парадоксом. Такие люди воспринимаются как юродивые. «Я не святой», — заявляет иной, услышав о подобном; а в подтексте звучит: «Я не идиот».
Можно сказать, что эпитет «ответственный» присваивают сегодня человеку, который худо-бедно способен отвечать за себя. А инфантил во власти влечений, сиюминутных желаний. Захотелось покататься на модных аттракционах – украл деньги из папиного кошелька. Захотелось острых ощущений – укололся, и ведь не умер же… Шел на экзамен, но встретил приятелей и обо всем забыл, зато так классно повеселились.
Может возникнуть вопрос: а зачем плодить нежизнеспособных? Зачем поощрять безответственность, ибо только очень невнимательные или не очень честные люди считают, что инфантилизм распространяется в обществе стихийно, без усилий с чьей бы то ни было стороны. Если стихийно, то наши города не были бы наводнены идиотскими подростковыми журналами, газетами, книгами, не работали бы ради юношеского идиотизма целые телеканалы, в школах бы не сокращали часы, отведенные на изучение литературы, а из программы не выбрасывали бы произведения, развивающие душу.
Так зачем государству растить инфантилов? Ведь сколько ни твердят о коммерческих интересах, о прибыли, которым якобы теперь подчинено все, мы-то еще не впали в детство и понимаем, что дело не в коммерции (во всяком случае, не в ней одной), а в государственной политике. Да и коммерциализация – это тоже политика.
Понятно, что инфантилов гораздо легче одурачить. Такие люди, губя себя, будут уверены, что жизнь у них лучше некуда. Ну, а те, кто впишется в новую реальность – «благоразумные инфантилы» – они тоже нежизнеспособны в традиционном обществе, поскольку там сильны родственно-дружественные связи.
Но зато антитрадиционному обществу прочные человеческие связи не нужны. Ему нужны «свободные атомы», полностью зависимые от системы социальных служб. А раз так, то они должны быть стопроцентно лояльны к любому режиму, но опять-таки подаваться это будет не как открытое принуждение, а как свободный выбор.
Целенаправленное разрушение традиционных человеческих уз происходит давно. Ведь глобалистский проект родился не сегодня и не вчера. Кардинальный перелом, конечно, произошел в XX веке, когда сторонники этих идей стали создавать условия для разрушения крестьянских общин и большой семьи. Какое-то время, правда, казалось, что развитие цивилизации идет по двум противоположным направлениям – капиталистическому и социалистическому. Но обнаружилось, что обе модели исчерпали себя, и сейчас речь идет о некоем едином «постиндустриальном» обществе, для которого отчуждение людей друг от друга становится нормой.
…Все самое важное в жизни человека теперь происходит вне дома и вне семьи. Рожают «цивилизованные люди» в медицинских учреждениях. Умирают, как правило, тоже. Да и в промежутке между этими двумя событиями, в основном находятся не в семье. А ведь у большинства есть родственники…
В начале 1990-х многие родители вообще не понимали, зачем им психологи. Теперь идут за советами на все случаи жизни. Подобные тенденции говорят о том, что уровень безответственности в обществе сильно повысился. Легко заметить, с какой настойчивостью взрослых дядей и теть втягивают в разнообразные игры. «Слабое звено», «Последний герой», компьютерные игры… Придешь к кому-нибудь на работу и видишь: несколько здоровых, солидных мужчин сосредоточенно вглядываются в экран и нажимают на кнопки, будто от этого зависит судьба человечества. А груженые продовольственными пакетами матери семейства, дорвавшись до места в городском транспорте, тут же достают кроссвород…
Оппозиционеры левого толка скажут, что это проверенный способ отвлечения людей от борьбы. Да, но это еще и способ создания общества великовозрастных оболдуев, которые, даже если узнают, что мать при смерти или ребенок попал под машину, не сдвинутся с места, пока не пройдут очередной «уровень» компьютерной игры.
